Используя данный сайт, Вы даете согласие на сбор и обработку файлов cookie.
ПРИНЯТЬ
Елецкие страницы в книге жизни и творчества Михаила Пришвина
Елецкий край в судьбе и творчестве М.М. Пришвина
Елецкий край в судьбе и творчестве М.М. Пришвина
Имя Михаила Михайловича Пришвина тесно связано с Ельцом и елецким краем. Здесь обнаруживается много мест, которые были хорошо известны писателю и послужили прототипами образов его произведений.
«Родился я в 1873 году в селе Хрущево Соловьевской волости Елецкого уезда Орловской губернии, по старому стилю 23 января, когда прибавляется свет на земле и у разных пушных зверей начинаются свадьбы…», - так начинал писать М.М. Пришвин свою автобиографию.
В полутора-двух километрах восточнее Пальны-Михайловки, отделенное лощиной и перелеском, вокруг прудов разместилось старинное сельцо Хрущево – «небольшая деревенька с соломенными крышами и земляными полами», со скромной помещичьей усадьбой (около 200 десятин земли). Во второй половине XIX века ее владельцем стал купец Дмитрий Иванович Пришвин, елецкий потомственный почетный гражданин, дед будущего писателя. После семейного раздела Пришвиным Хрущево досталось отцу Михаила Михайловича – Михаилу Дмитриевичу Пришвину. В этой «усадьбе с двумя белыми каменными столбами вместо ворот, с прудом перед усадьбой и за прудом – уходящими в бесконечность черноземными полями», «в сером доме с белым балконом» и примыкавшим к нему садом с сохранившейся до сих пор естественной изгородью – рядом высоких елей – родился М.М. Пришвин.
В Хрущеве прошли исполненные деревенской поэзии детские годы Михаила Михайловича. Здесь пробудилось в его душе демократическое чувство родины и все более крепнувшее впоследствии народное чувство прекрасного. Многократно подчеркивал Пришвин, что его эстетическое пробуждение всецело связано с хрущевскими впечатлениями, когда он мальчиком заслушивался крестьянскими песнями и сказками, любовался вышитым рушником, сарафаном и с неизменным волнением воспринимал росистыми охотничьими зорями бесконечно повторяемую бедняком Гуськом легенду-мечту о белом перепеле. «...Я выбрал самое простое, самое любимое в моем детстве: охоту с сетью на перепелов. В родной деревушке жил такой охотник Гусек, с ним, как только себя помню, я ходил на охоту за перепелами. Мне показалось теперь, что нет в мире проще, чище, добрее Гуська и нет ничего прекраснее наших с ним вечеров и утренних зорь».
«Родился я в 1873 году в селе Хрущево Соловьевской волости Елецкого уезда Орловской губернии, по старому стилю 23 января, когда прибавляется свет на земле и у разных пушных зверей начинаются свадьбы…», - так начинал писать М.М. Пришвин свою автобиографию.
В полутора-двух километрах восточнее Пальны-Михайловки, отделенное лощиной и перелеском, вокруг прудов разместилось старинное сельцо Хрущево – «небольшая деревенька с соломенными крышами и земляными полами», со скромной помещичьей усадьбой (около 200 десятин земли). Во второй половине XIX века ее владельцем стал купец Дмитрий Иванович Пришвин, елецкий потомственный почетный гражданин, дед будущего писателя. После семейного раздела Пришвиным Хрущево досталось отцу Михаила Михайловича – Михаилу Дмитриевичу Пришвину. В этой «усадьбе с двумя белыми каменными столбами вместо ворот, с прудом перед усадьбой и за прудом – уходящими в бесконечность черноземными полями», «в сером доме с белым балконом» и примыкавшим к нему садом с сохранившейся до сих пор естественной изгородью – рядом высоких елей – родился М.М. Пришвин.
В Хрущеве прошли исполненные деревенской поэзии детские годы Михаила Михайловича. Здесь пробудилось в его душе демократическое чувство родины и все более крепнувшее впоследствии народное чувство прекрасного. Многократно подчеркивал Пришвин, что его эстетическое пробуждение всецело связано с хрущевскими впечатлениями, когда он мальчиком заслушивался крестьянскими песнями и сказками, любовался вышитым рушником, сарафаном и с неизменным волнением воспринимал росистыми охотничьими зорями бесконечно повторяемую бедняком Гуськом легенду-мечту о белом перепеле. «...Я выбрал самое простое, самое любимое в моем детстве: охоту с сетью на перепелов. В родной деревушке жил такой охотник Гусек, с ним, как только себя помню, я ходил на охоту за перепелами. Мне показалось теперь, что нет в мире проще, чище, добрее Гуська и нет ничего прекраснее наших с ним вечеров и утренних зорь».
Хрущево. Пришвинский пруд *
В обстановке родного Хрущева «возникли корешки дела всей жизни» будущего писателя. На хрущевских впечатлениях Пришвин выстраивал впоследствии нравственное чувство и поведение художника. К писательскому труду Пришвин обратился довольно поздно. Возвращаясь однажды из Москвы в Елец и пытаясь скоротать бесконечное время ожидания на глухом полустанке, Пришвин, скуки ради, на случайном листке, стал записывать мелькавшие в воображении хрущевские картины, и на одной из них он радостно сосредоточился. Увлеченный, впервые в жизни охваченный небывалым волнением, Михаил Михайлович не заметил, как пролетели мучительные часы одиночества…
Литературная судьба Пришвина так распорядилась, что этот изначальный творческий родничок стал «целебным источником» обретенного таланта и питал мощный художественный пласт – лирическую книгу «Кащеева цепь», в которой писатель искренно рассказал о своем трудном пути в искусстве и жизни.
Отец М.М. Пришвина проигрался в карты и, не пережив несчастья, умер, а его жене, матери будущего писателя – женщине сорока лет с пятью детьми, пришлось всю свою оставшуюся жизнь работать «на банк». На страницах автобиографического романа «Кащеева цепь» мы потом прочитаем признание героя Пришвина-Алпатова: «В Ельце, в моем родном городе, все купеческие фамилии были двойные…». В романе, как и в жизни, пришвинский Елец начинается именно с банка. Еще не видя его, маленький Курымушка думал: «Кто это банк и где он?». Миша Пришвин, детство которого прошло в глухой деревеньке, совсем не знал города и не мог понять, что такое «банк» (здание банка в Ельце располагалось на углу улиц Ленина (Манежная) и Толстого (Кладбищенская или Преображеновская)… Елец был родным городом и для героя, и для автора…
Мария Ивановна Игнатова-Пришвина долго трудилась, чтобы выкупить заложенное в банк имение. Деньги ей были нужны прежде всего для того, чтобы дать всем своим пятерым детям высшее образование.
Основы просвещения М.М. Пришвина были заложены в Ельце, поэтому вторым (после банка) зданием, связанным с жизнью и творчеством писателя, стала Елецкая мужская гимназия – сегодня МБОУ СШ № 1 им. М.М. Пришвина. Гимназия располагалась на улице Успенской (сейчас – Советской), но парадный вход должен был быть с улицы Манежной (сейчас – Ленина). В то время на Манежной находилась женская гимназия (впоследствии – Елецкий государственный педагогический институт), где несомненно бывал и гимназист Михаил Пришвин. В романе «Кащеева цепь» также есть упоминание о женской гимназии.
Отец М.М. Пришвина проигрался в карты и, не пережив несчастья, умер, а его жене, матери будущего писателя – женщине сорока лет с пятью детьми, пришлось всю свою оставшуюся жизнь работать «на банк». На страницах автобиографического романа «Кащеева цепь» мы потом прочитаем признание героя Пришвина-Алпатова: «В Ельце, в моем родном городе, все купеческие фамилии были двойные…». В романе, как и в жизни, пришвинский Елец начинается именно с банка. Еще не видя его, маленький Курымушка думал: «Кто это банк и где он?». Миша Пришвин, детство которого прошло в глухой деревеньке, совсем не знал города и не мог понять, что такое «банк» (здание банка в Ельце располагалось на углу улиц Ленина (Манежная) и Толстого (Кладбищенская или Преображеновская)… Елец был родным городом и для героя, и для автора…
Мария Ивановна Игнатова-Пришвина долго трудилась, чтобы выкупить заложенное в банк имение. Деньги ей были нужны прежде всего для того, чтобы дать всем своим пятерым детям высшее образование.
Основы просвещения М.М. Пришвина были заложены в Ельце, поэтому вторым (после банка) зданием, связанным с жизнью и творчеством писателя, стала Елецкая мужская гимназия – сегодня МБОУ СШ № 1 им. М.М. Пришвина. Гимназия располагалась на улице Успенской (сейчас – Советской), но парадный вход должен был быть с улицы Манежной (сейчас – Ленина). В то время на Манежной находилась женская гимназия (впоследствии – Елецкий государственный педагогический институт), где несомненно бывал и гимназист Михаил Пришвин. В романе «Кащеева цепь» также есть упоминание о женской гимназии.
Архивные документы подтверждают, что М.М. Пришвин учился в Елецкой мужской гимназии с 1883 по 1889 год. Именно эти годы полнее всего отражены в пришвинском творчестве.
Часто бывали гимназисты в городском саду. Михаил Пришвин обдумывал свои замыслы там: «В гимназию не пошел, а прямо в городской сад, на самую отдаленную лавочку, и стал там думать о последней, казалось ему, известной и большой тайне, – вот бы и это узнать». Запомнились Пришвину-Алпатову и гимназические чугунные лестницы. Зимой в городском саду заливали каток, и там гимназисты встречались со своими сверстниками: «Садятся на лавочку под деревом, а лед зимний, прозрачный колышется, тает, и волны теплую несут лодочку».
Мечты о небывалом, о путешествиях пришли к гимназисту Пришвину в годы учебы. Это пришвинское место хорошо знакомо ельчанам, оно расположено там, где Ельчик впадает в Сосну: «деревянный, на бочках лежащий мост», через который можно было попасть в Засосну: «Синий отошел к мосту, перешел на ту сторону и по ступенькам стал взбираться, все оглядываясь, на кручу высокого берега, где стоял-красовался собор. Тут на известной скамеечке, где всегда вечером кто-нибудь сидит и любуется далью, сел теперь в утренний час Синий…». Река – одно из любимых мест Пришвина-гимназиста.
Из Хрущева в Елец Пришвин ездил по Старомосковской дороге. В городе он переходил на Старомосковскую улицу, которая сейчас носит имя В. Маяковского. Если мы сегодня поедем из Хрущева в Елец, то первым елецким зданием, увиденным издалека, будет величественный Вознесенский собор. «Город показался сначала одним только собором. Эта белая церковь (в 1883 году новый Вознесенский собор только достраивался, строительство завершилось в 1888 году) в ясные дни чуть была видна с балкона (усадьбы в Хрущеве), и что-то слышалось с той стороны в праздники, о чем говорили: «В городе звон». Теперь таинственный собор словно подходил сюда ближе»...
Часто бывали гимназисты в городском саду. Михаил Пришвин обдумывал свои замыслы там: «В гимназию не пошел, а прямо в городской сад, на самую отдаленную лавочку, и стал там думать о последней, казалось ему, известной и большой тайне, – вот бы и это узнать». Запомнились Пришвину-Алпатову и гимназические чугунные лестницы. Зимой в городском саду заливали каток, и там гимназисты встречались со своими сверстниками: «Садятся на лавочку под деревом, а лед зимний, прозрачный колышется, тает, и волны теплую несут лодочку».
Мечты о небывалом, о путешествиях пришли к гимназисту Пришвину в годы учебы. Это пришвинское место хорошо знакомо ельчанам, оно расположено там, где Ельчик впадает в Сосну: «деревянный, на бочках лежащий мост», через который можно было попасть в Засосну: «Синий отошел к мосту, перешел на ту сторону и по ступенькам стал взбираться, все оглядываясь, на кручу высокого берега, где стоял-красовался собор. Тут на известной скамеечке, где всегда вечером кто-нибудь сидит и любуется далью, сел теперь в утренний час Синий…». Река – одно из любимых мест Пришвина-гимназиста.
Из Хрущева в Елец Пришвин ездил по Старомосковской дороге. В городе он переходил на Старомосковскую улицу, которая сейчас носит имя В. Маяковского. Если мы сегодня поедем из Хрущева в Елец, то первым елецким зданием, увиденным издалека, будет величественный Вознесенский собор. «Город показался сначала одним только собором. Эта белая церковь (в 1883 году новый Вознесенский собор только достраивался, строительство завершилось в 1888 году) в ясные дни чуть была видна с балкона (усадьбы в Хрущеве), и что-то слышалось с той стороны в праздники, о чем говорили: «В городе звон». Теперь таинственный собор словно подходил сюда ближе»...
Елецкая гимназия в судьбе Михаила Пришвина *
Пришвинский Елец – это не только сохранившиеся сегодня здания, но и то, что к настоящему моменту исчезло под натиском неумолимого времени. «Показалась рядом с белым собором синяя церковь, сказали: «Это старый собор». Он не сохранился, а ранее располагался на месте сквера рядом с Красной площадью. На этой площади когда-то стояло несколько храмов: Вознесенская церковь, Успенская церковь, Архангельская церковь, а неподалеку от них – Покровская церковь. В 80-е годы XIX века на Красной площади оставался, видимо, лишь новый Вознесенский собор, как и описывает М.М. Пришвин. Но он показывает и еще одну несохранившуюся церковь – Острог: «Показались Покров, Рождество и, наконец, Острог – тоже церковь». Есть предположение, что Острогом называли то здание, которое было снесено для строительства моста (или мостового перехода) на Аргамач.
Церковь Рождества Христова и сегодня хорошо видна из Черной слободы. В Елецкой слободе Аргамач есть церковь Рождества Богородицы. Но Пришвин описывает реальный пейзаж. Рождественский храм был заброшенным, как и многие другие, но сегодня он радует глаз, восстановленный елецкими реставраторами.
Улица Рождественская (ныне М. Горького) связана не только с Пришвиным, но и с Пушкиным, Лермонтовым, Буниным. В доме, расположенном на этой улице, не раз бывал Михаил Михайлович.
Пришвинский маршрут снова напоминает нам о гимназии: «Среди зеленых садов закраснелись крыши, сказали: «Вои и гимназия!». На пути встречается старое Чернослободское кладбище, оно сохранилось. Черная слобода – одно из любимых мест писателя – практически не изменилась. Здесь следует отметить удивительную особенность Ельца конца XX века: места, описанные Пришвиным, узнаются и сегодня. И дело не только в замечательной художественной точности писателя, ведь он описывал Елец спустя много лет после учения в гимназии. Но где-то хранились его пейзажи такими, какими и были, а художественный образ Ельца совпадал с реальным городом. Сегодня каждый может убедиться в том, что описание Ельца в романе «Кащеева цепь» тождественно сохранившемуся там пейзажу: «В Черной слободе все подводы будто провалились: это они спустились тихо под крутую гору до Сергия». Крутые спуски Черной слободы хорошо известны ельчанам.
«Когда выбрались наверх из-под Чернослободской горы, тут сразу и стал перед Курымушкой собор и тут на Соборной улице, в доме, похожем на сундук, у матери прямо же начался разговор о Курымушке с тетушкой Калисой Никаноровной». Улица Соборная именовалась так в честь старого собора (Воскресенского). Дом тетушки Калисы Никаноровны располагается на углу улиц Соборной (сегодня – Октябрьской) и Орловской (сегодня – Коммунаров). Сейчас один из трех домов, находящихся на перекрестке этих улиц, и в самом деле похож на сундук! Нет доказательств проживания в этом доме родственников писателя, но его можно считать литературным памятником, описанным в художественном произведении.
Во время учения в гимназии будущий писатель жил в доме, который упоминается в дневниках Пришвина. Он стал прототипом того, в котором жил Курымушка Пришвин-Алпатов: «жил в Ельце на Бабьем базаре». Архивные документы подтверждают, что несколько лет гимназист М. Пришвин прожил в доме на Успенской улице (сегодня – улица Советская) на квартире у Вильгемины Шмоль. Имя своей квартирной хозяйки писатель вводит в текст романа «Кащеева цепь» без изменений. В списках квартир, где проживали гимназисты Елецкой мужской гимназии, адрес звучит более полно. Там указывается, что Вильгемина Шмоль жила в доме на Успенской улице, где располагалась аптека Люйтена на Базарной площади. По свидетельству старожилов, аптека находилась в доме № 133 по улице Советской. Вход в нее сейчас замурован, но внутреннее расположение комнат и лестницы позволяют в этом убедиться.
Одним из убедительных аргументов служат строки романа, описывающие пейзажи. И сегодня из окон второго этажа дома можно увидеть ту же квартиру. Жители Ельца могут убедиться в предельной художественной точности автора: «Сухими глазами провожал ее (мать) из окна Курымушка на Чернослободскую гору…». «В Черной слободе все подводы будто провалились: это они спустились тихо под крутую гору до Сергия». «Из окна своей комнаты у доброй немки Вильгемины Шмоль Курымушка видел, как гнедой Сокол долго поднимал мать на Чернослободскую гору».
Церковь Рождества Христова и сегодня хорошо видна из Черной слободы. В Елецкой слободе Аргамач есть церковь Рождества Богородицы. Но Пришвин описывает реальный пейзаж. Рождественский храм был заброшенным, как и многие другие, но сегодня он радует глаз, восстановленный елецкими реставраторами.
Улица Рождественская (ныне М. Горького) связана не только с Пришвиным, но и с Пушкиным, Лермонтовым, Буниным. В доме, расположенном на этой улице, не раз бывал Михаил Михайлович.
Пришвинский маршрут снова напоминает нам о гимназии: «Среди зеленых садов закраснелись крыши, сказали: «Вои и гимназия!». На пути встречается старое Чернослободское кладбище, оно сохранилось. Черная слобода – одно из любимых мест писателя – практически не изменилась. Здесь следует отметить удивительную особенность Ельца конца XX века: места, описанные Пришвиным, узнаются и сегодня. И дело не только в замечательной художественной точности писателя, ведь он описывал Елец спустя много лет после учения в гимназии. Но где-то хранились его пейзажи такими, какими и были, а художественный образ Ельца совпадал с реальным городом. Сегодня каждый может убедиться в том, что описание Ельца в романе «Кащеева цепь» тождественно сохранившемуся там пейзажу: «В Черной слободе все подводы будто провалились: это они спустились тихо под крутую гору до Сергия». Крутые спуски Черной слободы хорошо известны ельчанам.
«Когда выбрались наверх из-под Чернослободской горы, тут сразу и стал перед Курымушкой собор и тут на Соборной улице, в доме, похожем на сундук, у матери прямо же начался разговор о Курымушке с тетушкой Калисой Никаноровной». Улица Соборная именовалась так в честь старого собора (Воскресенского). Дом тетушки Калисы Никаноровны располагается на углу улиц Соборной (сегодня – Октябрьской) и Орловской (сегодня – Коммунаров). Сейчас один из трех домов, находящихся на перекрестке этих улиц, и в самом деле похож на сундук! Нет доказательств проживания в этом доме родственников писателя, но его можно считать литературным памятником, описанным в художественном произведении.
Во время учения в гимназии будущий писатель жил в доме, который упоминается в дневниках Пришвина. Он стал прототипом того, в котором жил Курымушка Пришвин-Алпатов: «жил в Ельце на Бабьем базаре». Архивные документы подтверждают, что несколько лет гимназист М. Пришвин прожил в доме на Успенской улице (сегодня – улица Советская) на квартире у Вильгемины Шмоль. Имя своей квартирной хозяйки писатель вводит в текст романа «Кащеева цепь» без изменений. В списках квартир, где проживали гимназисты Елецкой мужской гимназии, адрес звучит более полно. Там указывается, что Вильгемина Шмоль жила в доме на Успенской улице, где располагалась аптека Люйтена на Базарной площади. По свидетельству старожилов, аптека находилась в доме № 133 по улице Советской. Вход в нее сейчас замурован, но внутреннее расположение комнат и лестницы позволяют в этом убедиться.
Одним из убедительных аргументов служат строки романа, описывающие пейзажи. И сегодня из окон второго этажа дома можно увидеть ту же квартиру. Жители Ельца могут убедиться в предельной художественной точности автора: «Сухими глазами провожал ее (мать) из окна Курымушка на Чернослободскую гору…». «В Черной слободе все подводы будто провалились: это они спустились тихо под крутую гору до Сергия». «Из окна своей комнаты у доброй немки Вильгемины Шмоль Курымушка видел, как гнедой Сокол долго поднимал мать на Чернослободскую гору».
В Ельце также есть дом, украшенный мемориальной доской. В своих дневниках Пришвин писал о доме братьев Горшковых на Манежной улице, большом, двухэтажном, с колоннами. Верх этого здания снимала мать писателя. Он жил там в детстве, хотя, возможно, бывал и позже. Расположенный на современной улице Ленина, изменивший свой облик, этот дом все же напоминает нам о юном Пришвине.
С родным Хрущевом были связаны у Пришвина не только поэтические впечатления и замыслы, но и выработка гражданского поведения в период самой острой социальной ломки. После освобождения из Митавской тюрьмы, где Пришвин провел год одиночного заключения за революционную деятельность, он был выслан на родину, в Елец (1898-1900 гг.), и с этого времени хрущевская действительность постоянно в поле его зрения. По архивным документам, воспоминаниям, дневникам писателя видно, как часто бывал он в Хрущеве.
В 1902 году, после окончания Лейпцигского университета и разрыва с парижской невестой В.И. Измалковой, имевшей продолжительное влияние на жизнь и творчество М.М. Пришвина, он возвращается в Хрущево. В 1908, 1909, 1910 годах проводит в Хрущеве каждую весну, откуда отправляется в путешествие по стране. В 1915-1918 гг. связи с Хрущевом становятся все теснее. Революция, о которой столько думалось и от которой так много ждалось, изумила Пришвина своей неожиданной суровостью. Он стремился осознать происходящее и найти для себя, твердую почву «в гуще родного народа».
Глеб Филиппович Сорокин, старейший житель Хрущева, сосед Пришвиных, из семьи известного читателям Гуська, рассказывал краеведам Елецкого пединститута, собиравшим в Хрущеве материалы о писателе, о своем приятельстве с Михаилом Михайловичем, о совместной охоте, о его жизни в Хрущеве. Впоследствии М.М. Пришвин прислал ему свою книгу с теплыми дарственными словами, изредка писал, навсегда покинув Хрущево, но не оборвавши с ним своих связей. По словам Г.Ф. Сорокина, Пришвины – добрые, отзывчивые люди, в тяжелый момент всегда приходившие на помощь.
Михаил Михайлович особенно интересовался хрущевской школой, где учительствовала его сестра Лидия Михайловна, и в период всеобщего увлечения театром устраивал с учениками спектакли. Глеб Филиппович вспоминает маленькую инсценировку «Волк и кот», которую под руководством Михаила Михайловича разыграли ученики школы. Деревня была глухая, учителей не было, и Пришвин просил лучших из окончивших учеников обучать малышей. Внимание Пришвина к школе нашло отражение в сохранившемся в писательском архиве заявлении хрущевских крестьян, считавших М.М. Пришвина активным и полезным гражданином их села: «Проживание его в нашем селе является желательным, ввиду того, что Михаил Михайлович Пришвин – известный писатель, деятельный работник в Деле народного образования, может быть нам очень полезен для просвещения народа».
В 1918 году М.М. Пришвин с семьей перебрался в Елец и по 1920-й год жил и работал в нашем городе. Он преподает русский язык в бывшей елецкой гимназии, откуда был исключен из 4-го класса после конфликта с В.В. Розановым. По иронии судьбы Пришвин преподавал ту самую географию, из-за двойки по которой и последующих событий он и был изгнан. Работает инспектором народного образования Елецкого уезда, кладет начало краеведческой работе в Ельце. В архивных материалах Пришвина имеется следующий документ: «Отдел по народному образованию Елецкого уезда видит в гражданине Пришвине очень полезного работника по просвещению народных масс. Неукоснительно местной власти оказывать ему всяческое содействие и поддержку» (1 октября 1918 года). В дневниках и романе «Кащеева цепь» описывается создание музея, который был расположен тогда на Торговой улице (Мира). Сейчас на этом место стоит Дом торговли.
В 1919 году скончалась сестра Пришвина Лидия. Во время ее болезни писатель часто бывал в больнице, известной в Ельце под названием Красный Крест. О месте захоронения Лидии Михайловны Пришвиной нет достоверных данных, однако предполагают, что она похоронена на городском кладбище.
В 1919-1920 гг. М.М. Пришвин заведует библиотекой в селе Стегаловка и инспектирует библиотеки всего Елецкого уезда. Это были очень трудные годы в жизни писателя: скептицизм в восприятии революции, неустроенность, бесхлебье, голод, нашествие разорившего город Мамонтова, когда он «спасся одним веселым чудом, которое создает иногда душа даже труса в последний момент расставания с жизнью». В дневнике появляются упоминания о многих елецких местах: монастырь (женский), слободы Аргамач, Лучок, Засосенская. Хрущевские крестьяне поддерживали М.М. Пришвина, делились хлебом и чем могли.
В 1920 году М. М. Пришвин навсегда уезжает из Ельца. На Смоленщине, родине жены, он становится народным учителем, что было для него «так же интересно, как и писательство».
Разлука с Хрущевом, с Ельцом побудила М.М. Пришвина к духовному общению с ними, и в 20-х годах он начинает свой роман «Кащеева цепь», художественное воспоминание о Елецком крае, итог его нелегкой писательской судьбы и борьбы за обретение родины. Среди дневниковых записей 1952 года встречается следующая: «И понял я, что «Кащеева цепь» есть песня мальчика о своей родине».
Мысли о елецкой и хрущевской действительности возвращались к Пришвину беспрестанно, всякий раз как художественное открытие. Незадолго до смерти писателя его сын Лев принес ему картину «Хрущево», написанную двоюродной сестрой Михаила Михайловича М.Г. Игнатовой. Она вызывала в душе его постоянный отклик, будила многообразные и неповторимые впечатления. В дневнике от 21 апреля 1953 года он пишет: «Лежу и днями смотрю на картинку «Хрущеве», и все не нагляжусь, и кажется, так много в ней чего-то, и мое духовное питание этой картинкой никогда не кончится. Когда же опомнишься и подумаешь: «Что же такое дорогое представлено в этой картинке?», то ясно видишь: да ничего, грязный пруд... два кирпичных столба от ворот, тощая акация, даль черноземная в полях и оврагах. И ничего, ничего для постороннего глаза... Для себя же неисчерпаемое богатство, и каждую минуту все новое... И таких мгновений, остановленных в картине моего детства, нет конца».
Глубоким волнением и лиризмом пронизано это пришвинское воспоминание «родного гнезда», которое было для писателя неиссякаемым источником поэтической энергии.
